«Орловщина» — восстание в Белом Крыму, 1920 - Юрий Викторович Зеленин

П. В. Макаров — начальник административного сектора УИТУ при Наркомюсте Крыма, Симферополь.

В соответствии с мандатом Крым ЧК Макарову разрешалось производство облав, обысков и взятие заложников. Он не мог быть арестован без ведома Крымского ЧК. Отряд Макарова добивается определенных успехов, уничтожив целый ряд бандформирований, однако зам. председателя Крымского ЦИКа Вели-Ибраимов смещает его с этой должности и сам занимает ее. Обиженный Макаров увольняется из ВЧК и уезжает в родной г. Скопин, где руководит местной милицией. Однако без Крыма он уже не может и вновь переводится на полуостров. Павел Васильевич работает участковым надзирателем Алуштинской раймилиции, субинспектором уголовного розыска Симферопольской райгормилиции. В это время он и начинает работу над своей книгой «Адъютант Май-Маевского». В 1926 году по состоянию здоровья П. В. Макаров оставляет службу в органах внутренних дел и переходит в управление исправительно-трудовых учреждений при Наркомате юстиции Крыма, где в 1932–1933 году возглавляет административный сектор.

В разгар репрессий в 1937 году он был арестован и более двух лет провел в местах лишения свободы. Историку С. Б. Филимонову удалось ознакомиться с уголовным делом нашего героя, до сих пор хранящемуся в архивах госбезопасности. Заслуживают внимания показания Макарова на допросах в НКВД. Следователя интересовала причастность обвиняемого к сотрудничеству с иностранными разведками, участию Макарова в боях против Красной Армии и результаты его разведдеятельности в штабе белых. Мы представляем себе методы, использовавшиеся в ходе ведения следствия в годы репрессий, и можно было бы предположить, что Макаров стал их жертвой. Однако изложение показаний, их логичность и аргументированность, а также мягкость последовавшего приговора (ему вменялись в вину пропаганда и агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти ст.58–10,58–11 УК РСФСР, но в качестве наказания определено 2 года лишения свободы, после чего он был освобожден с учетом времени, проведенного под арестом) позволяют нам принять их на веру. Макаров объяснил, что найденное у него фото в форме офицера румынской армии сделано в шутку еще на фронте у одной знакомой румынки, чьи братья служили в армии.

Шутливое фото П. В. Макарова в форме румынского офицера, впоследствии сыграло злую шутку.

В ноябре 1939 года ему возвращают и персональную пенсию в размере 200 рублей в месяц. Великую Отечественную войну П. В. Макаров встретил в штате отдела социального обеспечения. Когда встал вопрос о формировании подполья и партизанских отрядов, Макаров вновь ушел в горы и опять в составе Третьего Симферопольского партизанского отряда. Воспоминания об этом не простом периоде жизни Макаров изложил в своей книге «Партизаны Таврии». Павел Васильевич Макаров был награжден орденом Боевого Красного Знамени сразу после эвакуации из Крыма на Кавказ в октябре 1942 года. К концу войны он получил медаль «Партизану Отечественной войны» I степени и в 1967 году Орден Красной Звезды. Именем Макарова назвали пионерскую дружину в его родном Скопине. П. В. Макаров работал помощником ректора Крымского сельскохозяйственного института по административно— хозяйственной части. Павел Васильевич скончался 16 декабря 1970 года в возрасте 73 лет.

Но пора нам вернуться к отряду капитана Орлова.

Крым был на вулкане событий. 9–11-го января на перешейках красные заняли Перекоп и Армянский Базар, продвинулись к Юшуни, занявши Карт-Казак, но нашей контратакой отброшены в исходное положение. 18-го января красные вновь атакуют там же, но неуспешно. В Севастополе морская контрразведка в ночь с 20-го на 21-е января арестовывает городской комитет большевиков во главе с В. Макаровым, подготовлявшим захват власти.

Контрразведка в Симферополе не оставляла отряд Орлова без наблюдения, зная настроение многих чинов отряда и его руководства, но, по-видимому, никаких мер не принимала. Для некоторой иллюстрации создавшейся обстановки князь Романовский сообщает несколько интересных «показательных» для того времени моментов и разговоров. В связи с назначением князя всполошились, по— видимому, в Ялте монархисты и «из Ялты нагрянул ко мне, — пишет князь, — председатель ялтинской думы граф Апраксин; причем нагрянул ночью и заявил мне, что ни Ялта, ни Крым не потерпят моих „бонапартистских“ затей, что „они“, монархисты, этого не допустят… Весьма удивленный всем этим, я ответил графу, что мы здесь стремимся победить большевиков, что о монархии рано думать и никто о ней не думает и что я очень сожалею, что его прислали сюда с подобной ерундой; после чего я не препятствовал ему стремительно скрыться за дверью, понятно, соблюдая все правила вежливости». Затем князь имел разговор с лейт. Гомейером, начальником отряда из немецких колонистов, и при этом Гомейер задал неожиданно вопрос: «доверяет ли князь Орлову?» — На вопрос князя: в чем дело? — Гомейер ответил «полууклончиво: мол, на Орлова влияют, его шантажируют… неясна позиция Дубинина…» И еще об одном моменте говорит князь: «Мой адъютант Де-Конор, друг детства, вдруг стал дружить с Орловым, и отношение ко мне, как будто, изменилось. На мой совет: „будь осторожен с Орловым“ — последовал ответ: — „Почему? Он очень симпатичен… я у него бываю“… Я не стал спорить». (Позже, после первого выступления Орлова, Де-Конор скрылся и князь его больше не видел).

Председатель Ялтинской Думы граф Пётр Н. Апраксин.

Эти разговоры и моменты, действительно, показательны для того времени: «монархисты» беспокоятся о «бонапартизме», когда все горит, а князь, окруженный людьми, на которых не может положиться, по-видимому, не в курсе происходящего вокруг него.

В такой атмосфере 20-го января, как пишет ген. Деникин, ген. Слащев потребовал выход отряда Орлова на фронт. Чем руководствовался генерал Слащев, вызывая отряд на фронт? Положение ли на фронте вызвало эту меру? Подозревал ли Слащев о предполагаемом выступлении Орлова? Было ли это в связи с предполагавшимся выступлением в Севастополе и настроением отряда в Симферополе? На эти вопросы сейчас трудно ответить, так как в имеющихся материалах нет точных указаний на это. Однако, после этого требования началось в Симферополе быстрое развитие событий, о которых имеющиеся сведения несколько не совпадают. Ген. Деникин пишет: «Орлов, при поддержке герцога Лейхтенбергского, уклонился от исполнения приказа (ген. Слащева) под предлогом неготовности отряда. Требование было повторено в категорической форме, герцог уехал объясняться в штаб Слащева». С другой же стороны князь С. Романовский (герцог Лейхтенбергский) сообщает, что «о требованиях Слащева — Орлову выступить на фронт — ничего не знал и не знаю.